Тина Канделаки: Сегодня у меня в гостях Андрей Малахов и Ксения Собчак. Что у тебя за приз в руках?
Андрей Малахов: Это приз за «Лучшее фитнес-достижение года».
Тина Канделаки: То есть получается, что ты не только самый умный телеведущий, ты еще и самый накачанный?
Андрей Малахов: Да, я самый накачанный.
Звонок в студию: Как удается вам в своих передачах быть столь эрудированными, есть ли какие-то особые секреты, тренировки поддержания скорости речи, чтобы она была такой грамотной?
Тина Канделаки: Мэтр, что вы делаете, чтобы техника речи не страдала?
Андрей Малахов: Не знаю. Помню, что в первом классе, когда надо было сдавать, технику чтения, у меня был самый большой результат – 162 слова.
Ксения Собчак: У меня тоже, ты не поверишь!
Тина Канделаки: Ты всегда в курсе всех событий, причем разноплановых. Ты с утра в интернете читаешь?
Андрей Малахов: Мне стыдно, я читаю газеты по-прежнему. До тех пор, пока пальцы не станут грязными.
Тина Канделаки: Меня всегда удивляло в твоей программе, что «Дом 2», это какой-то другой мир. Когда ты заходишь в него, твой словарный запас сужается, ты начинаешь говорить на их языке – языке тридцатилетних, которые в жизни больше ничего не могут, только строить домик. Я же знаю, что ты разумная и умная.
Ксения Собчак: Тин, просто есть разные форматы. Под определенные форматы нужно подстраиваться. Я рада, что у меня сейчас есть своя передача, где я могу больше заниматься творчеством, встречаться с интересными людьми, расти в профессии. Там молодежная, развлекательная передача, где есть правила игры, которые я, к сожалению, не могу нарушить.
Тина Канделаки: А можно аудиторию заставить подстроиться под себя?
Ксения Собчак: Это намного сложнее. Вопрос, нужно ли. Когда я начинаю с ними говорить о том, о чем мне хочется, шутить над тем, что мне смешно, они этого не понимают. Я говорю: «Ну что ты врешь мне, как Троцкий?», а они: «А кто такой Троцкий?». Разговор дальше не идет.
Андрей Малахов: Мне кажется, что современное телевидение должно быть совершенно правильным миксом развлечений и знаний, которые люди хотят получать. Люди не хотят получать информацию в чистом виде.
Тина Канделаки: Но ты же говоришь на одном и том же языке и в жизни, и по телевизору?
Андрей Малахов: Ну извини, если это «Золотой граммофон», то, разумеется, я пытаюсь вводить какой-то слэнг, быть проще в обращении, особенно если нас регионы смотрят.
Тина Канделаки: Телеведущих любят больше или меньше?
Ксения Собчак: Здесь, опять же, все зависит от человека. Телеведущий – это личность.
Тина Канделаки: За что тебя можно любить?
Ксения Собчак: Не любить за многое, а любить... Хороший, кстати, вопрос.
Андрей Малахов: А за то же, за что и не любить. Мне кажется, что те, кто предъявляет претензии к Ксении, забывают, сколько ей лет и...
Тина Канделаки: Мы сейчас как люди старшего поколения можем долго уговаривать друг друга, что Ксения Собчак хорошая. Лучше дадим ей слово.
Ксения Собчак: Я тоже считаю, что скидок делать не нужно. У меня есть аудитория, которая меня любит, и любит меня разной...
Тина Канделаки: За что?
Ксения Собчак: Я не могу себя нахваливать. Мне кажется, что во мне есть некая индивидуальность, которая, конечно же, есть и у вас. Также, как тебя многие люди любят, а многие не любят. Объяснить это невозможно.
Тина Канделаки: Вот про Андрея я могу сказать: он любит людей. Это талант. Про себя ты так можешь сказать?
Ксения Собчак: Людей в целом, наверное, нет. И в этом я Андрею по-хорошему завидую. У него есть внутренняя доброта, а я человек язвительный и люблю некоторых людей.
Тина Канделаки: Понимаю, что сейчас всех беспокоит вопрос: почему вы вместе и зачем вы вместе?
Ксения Собчак: Потому что, Тина, ты нас объединила.
Тина Канделаки: После «Тэфи» в прессу пошло, что ты мерила колечко, которое Андрей хотел подарить любимой девушке. Мерила?
Ксения Собчак: Не могла удержаться, мерила.
Тина Канделаки: И подошло?
Ксения Собчак: Подошло. Никому не подходило, а мне подошло.
Тина Канделаки: А какой у тебя размер?
Ксения Собчак: Самый маленький. Пятнадцатый, что ли.
Тина Канделаки: Покажите кольцо. Оно же с вами?
Андрей Малахов: Со мной. Я теперь ношу его целыми днями с собой.
Ксения Собчак: Покажем наш любимый фокус. Могу сказать, что у Андрея замечательный вкус. Я немного понимаю в украшениях.
Тина Канделаки: А кольцо-то не снимаешь. Все-таки привычка сильна.
Андрей Малахов: Я могу ей его оставить. Я могу это сделать просто так, потому что тот, кто знает Ксюшу вне камеры, более искреннего, более отзывчивого человека...
Тина Канделаки: Лично тебе помогала?
Андрей Малахов: Помогала.
Звонок в студию: Что для вас эпатаж и как вы к нему относитесь?
Ксения Собчак: Это некое состояние души. Я уже сейчас понимаю, что, может быть, очень многих ошибок не сделала бы в своей жизни, если бы это не было моей второй натурой изначально.Сейчас, не поверишь, я стараюсь как-то изменить свой имидж, более соответсвовать канонам общества.
Тина Канделаки: А если бы был жив твой папа, ты была бы другой?
Андрей Малахов: Не знаю. Я всегда прислушивалась к нему, мы много разговаривали. Он был для меня другим человеком. Мама – такой воспитатель, реалист; папа – человек, с которым я читала книги, обсуждала то, что происходит в мире. Он был абсолютно светлым человеком. Для меня это самое страшное, что случилось в моей жизни, даже, честно говоря, не хочется об этом говорить. Единственное, я знаю, что он всегда был уверен, что я буду такой яркой, буду что-то делать. Не всем бы он был доволен, есть такое, за что мне стыдно перед папой сейчас. Но в конце дней, я думаю, он будет мною доволен, потому что у меня есть определенные цели, к которым я иду. Я не стесняюсь признаваться в том, что не все у меня пока получается так, как я хочу. Но у меня есть стремления, желания, а не просто где-то появиться, потусоваться, прожечь свою жизнь.
Тина Канделаки: Что у Ксюши всегда было такое, чего тебе не хватало?
Андрей Малахов: Могу сразу ответить. У Ксюши есть огромная внутренняя свобода.
Тина Канделаки: Ты зажат?
Андрей Малахов: Мы все зажаты. Мы в обществе, которое не может радоваться за других, они всегда стесняются выражать свои мысли и эмоции. Но если вернуться к эпатажу, каждый понимал его по-своему. Для кого-то выйти на показе модельеров в короткой юбке и с голой грудью, или вот «Караван историй» с календарем, где они снялись голые, для меня это эпатаж.
Тина Канделаки: Тебя любят дети?
Ксения Собчак: Меня обожают дети.
Тина Канделаки: А ты хочешь детей?
Ксения Собчак: Пока не хочу, не тот период в жизни пока.
Тина Канделаки: Страна ждет: хочешь ли ты детей?
Андрей Малахов: Да, конечно. Как ты думаешь, у нас будут красивые дети, Тина?
Ксения Собчак: Это если в тебя пойдут.
Тина Канделаки: Ну ладно. Самое смешное, что из вас двоих ты больше готов жениться на Ксюше, чем Ксюша выйти за тебя. Потому что, мне кажется, Ксюша из той категории женщин, которая верит в очень большую любовь с первого раза. А мы с Андрюшей из тех, кто понимает, что она может придти попозже. Правильно?
Ксения Собчак: Абсолютно нет, как раз наоборот, у меня никогда такого не было. Вообще в это не верю, мне с человеком надо пообщаться, как-то его узнать, почувствовать. Нужна игра, интрига, мне иначе не интересно.
Тина Канделаки: Вы хотите детей, когда вы женитесь? В жизни каждого мужчины приходит определенный возраст, когда он должен остепениться.
Андрей Малахов: Нет, безусловно, когда ты приходишь после девяти дней в больнице, где ты пролежал с температурой 41 при смерти, ты возвращаешься домой, то первое ощущение – зачем такая работа, зачем ты все это делаешь, если возвращаешься, и ты один.
Тина Канделаки: Ты думаешь, семья тебя спасет?
Андрей Малахов: Не знаю, спасет ли она меня, но какой-то смысл в жизни появляется. И я для себя решил, что если у меня появится ребенок, второго я возьму из детского дома.
Тина Канделаки: Тогда ты, наверное, знаешь ответ на вопрос, когда ты уйдешь с телевидения? Ты свою жизнь вне телевидения представляешь? Ведь в 60 лет вести развлекательную программу, где все одно и то же, как-то уже не то?
Андрей Малахов: Нет, в 60 я не буду вести развлекательнукю программу. Я могу быть и редактором за кадром, или продюсером.
Тина Канделаки: И ты переживешь, что тебя не будут показывать?
Андрей Малахов: Конечно. Мы ведь понимаем, что показывание людей по телевизору не делает их ни на йоту счастливее.
Тина Канделаки: Ксюш, тебе до сих пор важно, чтобы тебя показывали, фотографировали, на тебя реагировали?
Ксения Собчак: Мне кажется, любой человек, который выходит работать в телевизоре, что-то вещает, имеет право на то, чтобы его слушали, он изначально тщеславен. Это некая болезнь...
Тина Канделаки: А ты имеешь это право?
Ксения Собчак: Это не вопрос, имеешь или нет, это все равно болезнь, которая внутри. Конечно, Андрей мог бы работать редактором, но это наркотик, если ты его попробовал, то уже очень сложно от этого отказаться.
Тина Канделаки: Ты петь будешь?
Андрей Малахов: Нет.
Тина Канделаки: А ты?
Ксения Собчак: Профессионально – нет.
Тина Канделаки: В кино будете сниматься?
Андрей Малахов: Может быть, играя самого себя.
Ксения Собчак: Может быть, если будет интересно и подходящая мне роль.
Тина Канделаки: Ты напишешь книгу?
Андрей Малахов: Да.
Тина Канделаки: Про телевидение? Всех повыдаешь в старости?
Андрей Малахов: Конечно, конечно.
Тина Канделаки: Ты напишешь книгу?
Ксения Собчак: Да.
Тина Канделаки: Почему ты до сих пор не занимаешься политикой?
Ксения Собчак: Придет время, все будет.
Тина Канделаки: Ты снимешь эти серьги, это платье, сделаешь скромную прическу?
Ксения Собчак: Я считаю, что не нужно лицемерить и снимать серьги, менять прическу. Нужно постараться оставаться естественной и при этом, чтобы тебя понимали, чтоб тебе верили.
Тина Канделаки: Твоя любимая женщина-политик?
Ксения Собчак: Моя мама.
Тина Канделаки: Отчитывает, как девчонку?
Ксения Собчак: Иногда ругает, если что не нравится.
Тина Канделаки: А твоя?
Андрей Малахов: После эфиров созваниваемся.
Звонок в студию: Не разговариваете ли вы с девочками об их поведении? Настя много говорит «блин», ходит в комбинации, подтягивает трусы на завтраке.
Тина Канделаки: Не хочешь ли ты, хорошо воспитанная Ксюша, учить девочек манерам?
Ксения Собчак: Мне очень многое не нравится, что там происходит. И то, что я уже полтора года не могу некоторых отучить говорить слово «ихние», и то, что они ругаются, и курят, и куча всего. Но что-то советское учить, воспитывать, это вызывает аллергию, и будет еще хуже.
Тина Канделаки: Бывают моменты, когда ты понимаешь, что просто не хочешь выходить из своей квартиры? Не хочешь ни с кем разговаривать, тебе очень одиноко. Ты же очень одинокий, в целом?
Андрей Малахов: Я могу вам честно сказать, что все известные люди, которых я знаю, одиноки.
Тина Канделаки: Легко засыпаешь вечером?
Андрей Малахов: Моментально. Прихожу после эфира, и мне надо поспать полчаса обязательно.
Тина Канделаки: А у тебя?
Ксения Собчак: Я засыпаю легко.
Тина Канделаки: Самый страшный сон Ксении Собчак?
Ксения Собчак: Мне вообще жуткие кошмары снятся постоянно.
Тина Канделаки: Падаешь?
Ксения Собчак: Падаю, какие-то бездны, тону, не хватает воздуха.
Звонок в студию: Ксюша, на тебя огромный негатив льется. Переживаешь ты сама это?
Ксения Собчак: Я, безусловно переживаю, но в какой-то момент поняла, что, к сожалению, иначе, как исправлять какими-то поступками и не давать пробоин в своей броне, невозможно. Но есть вещи, которые мне по-настоящему обидны, и я хочу о них сказать. Одна вещь, которая до глубины души меня задела, это поездка в Гудермес, куда я поехала как ведущая чтобы вести благотворительный концерт для детей. Со мной поехали Глюкоза, группа «Звери», «Мумий Тролль» и так далее. Я вела этот концерт, мне не заплатили ни копейки, я хотела показать, что я в красивом платье могу приехать в Чечню, что я не боюсь, и артисты тоже не боятся. Первый в истории Гудермеса концерт. Что потом после этого было, все читали. Что я дружу с Рамзаном Кадыровым, которого я видела впервые жизни, что я приехала на открытие какого-то аквапарка. Мне в тот момент было обидно до слез, я хотела убить всех этих журналистов, которые так это показали.
Тина Канделаки: Тебя по-прежнему обманывают?
Андрей Малахов: Я из этого сделала такой вывод, это мне мама сказала: «А ты не поддавайся на провокации, делай так, чтобы тебя сложнее было укусить».
Тина Канделаки: Какой бы ты задал вопрос президенту?
Андрей Малахов: А где Кони? Это собака.
Ксения Собчак: А я бы, наверное, спросила, что ждет мое поколение, какие перспективы. |
