|
– Андрей, где вы берете своих героев с их невероятными историями?
– Они сами приходят. Люди звонят, и у нас есть сайт в Интернете. А еще я читаю бульварные газеты. Вон киоск, видите? Там я их покупаю каждое утро...
Мы сидим в кофейне на Петровке. Андрей, оказывается, живет в двух минутах ходьбы отсюда. Но к назначенному времени он опоздал, теперь извиняется:
– Позвонила одна трогательная женщина из Сочи, с сыном ее соседки (он служит в армии) стряслась беда, его, кажется, положили в «Сербского», но они туда дозвониться не могут и очень попросили помочь с утра пораньше.
- И что, такие вещи с вами часто случаются? Вы всем трогательным женщинам свой телефон даете?
– Нет, конечно. Сейчас уже нет...
У него очки, за ними, как это часто бывает у очкариков, беззащитный взгляд. Глаза при близком рассмотрении очень серьезные и внимательные. Человеку с такими глазами можно доверить тайну. Занятие у него, конечно, еще то - каждый день копаться в грязном белье, вытаскивать на свет божий чужие секреты. Хочется даже посочувствовать: вот ведь какой хлеб тяжелый. Приходит, например, к нему в студию коллега, Наталья Дарьялова, вся такая нарядная, лирически настроенная. А он ее спрашивает в лоб: вы знаете, как выглядеть стильно в критические дни?
– Это был какой-то кошмар. Наталья Дарьялова вроде бы образ разогретый, бомба, всегда улыбается, смелое декольте и все прочее. А тут вдруг пришла в студию скромницей, в закрытом черном платье, и на все вопросы отвечает серьезно. Нужно было как-то спасать ситуацию...
От чего он спасал ситуацию? От скуки, конечно. Скука, кажется, единственная запрещенная вещь в его моральном кодексе. Чтобы было нескучно, он готов на все. Он и свое собственное покорение Москвы (родился и вырос Андрей в Мурманске) однажды описал в передаче «Большая стирка». И про свое покорение Америки рассказывает весело:
– Ездил по обмену учиться в аспирантуре в Мичиганском университете. Это был опыт выживания, как в передаче «Последний герой». Подрабатывал, торгуя воздушной кукурузой, до занятий и после. Дневная смена мне больше нравилась, чем вечерняя, когда нужно было чистить аппарат, производящий эту самую кукурузу. А потом у меня появилась выгодная интеллектуальная работа – в газетном киоске. Утром я все газеты успевал прочитать, бесплатно, а вечером – цветные журналы. И все узнал про Америку.
Теперь он все знает про Россию. От нынешней своей работы, конечно, устает, но трудится бескомпромиссно и среди всех прочих ток-шоу «Большую стирку» отличают живость и особенно изощренные подставы и провокации, которые каким-то невероятным образом сходят ведущему с рук. Почему? Для начала я посетила его рабочее место - студию, где проходила запись «Стирки», прошла за кулисы, стала смотреть на народ, на героев программы.
Народ собрался странный. Я хотела сесть на свободный стульчик перед монитором, смотрю – а на стульчике бюст Ленина стоит. Я от неожиданности вскрикиваю: ой, Ленин! Тут поднимается с соседнего стула мальчик-крепыш, закрывает собой вождя и спрашивает меня строгим басом: что значит «ой»?
– Да ничего, это я просто от неожиданности.
– Тогда ладно.
Мальчик меня простил и позволил устроиться рядом с Лениным. Сзади подошли пожилые люди, я сразу хотела уступить место бабушке в бальном платье. Но она тоже меня осудила: нам, говорит, сидеть не положено. Я уже ничему не удивлялась. Ну расположились рядом со мной две великолепные борзые – значит, так надо. Бледная немолодая женщина в пудре и замысловатой прическе в стиле «поздний декаданс» шепчет про себя: «пускай». Есть во всем этом нечто феллиниевское. Помню, у мэтра в «Джинджер и Фред» тоже было запечатлено телешоу со всякими сюрреалистическими персонажами...
А в студии тем временем бодрый Андрей Малахов говорит телекамере: вау, вау, вау! Он так говорит потому, что на сцену как раз выходит школьная учительница в боевой раскраске: рыжая «химия», короткая юбка, блестящая кофточка, на груди тату. В одной из предыдущих передач, как выяснилось, выступила дочь этой самой женщины и пожаловалась на то, что мама выгнала ее из дому за чрезмерное увлечение пирсингом. Андрей девочку поддержал и пожалел, мама прислушалась и решила пересмотреть свои взгляды. Она вернула дочку в дом и, чтобы найти с ней общий язык, стала и сама одеваться и вести себя раскованно. Правда, вскоре маму-учительницу выгнали из школы. Но ничего, она новой жизнью довольна, ищет себе мужа с помощью «Большой стирки», и дочка ее во всем поддерживает.
Все счастливы. вау, вау, вау!
Начинаю подозревать, что Андрей Малахов имеет какую-то специальную подготовку по части психологии. Или он не Малахов вовсе, он Кашпировский. Вокруг атмосфера напряженно-праздничная, полная каких-то неадекватных обещаний и предчувствий. Хотя почему, собственно, неадекватных? В подсвеченной софитами действительности все благополучно: мальчику, который обожает Ленина, дарят книжку вождя, бледной даме поэтического склада обретенный во время «Большой стирки» поклонник хочет презентовать двух борзых, но она согласилась принять только персидского кота. И самодеятельные танцоры-пенсионеры побеждают старость, выходят на большую сцену. И все женщины Малахова просто обожают. Даже если он бывает беспощаден – тайком приводит, например, в студию свекровь как раз в тот момент, когда ее невестка выбалтывает на всю страну семейный компромат, – его никто не бьет. Между собой – да, бывает, дерутся. А ему все прощают и все рассказывают: про сексуальный опыт, про нижнее белье и вообще про самое святое.
Андрей меня уверил, что никакой профессиональной психологической подготовки у него нет, есть только опыт работы с людьми (семь лет вел программу «Доброе утро»). Но я не успокоилась. Умение легко общаться настолько актуальная и редкая в жизни штука, что за этим должно стоять нечто. Пусть он объяснит. Может быть, он в душе супермен и женщины это чувствуют? Или он очень добрый? Или очень злой? Или особенно удачлив в любви? А может, это слава и популярность делают его неотразимым? Он отчитался по всем пунктам.
О СЛАВЕ...
– Однажды после эфира я поехал в магазин. Мне тогда только что повысили зарплату. Купил продуктов, выхожу, руки заняты пакетами, и тут ко мне бросаются какие-то девчонки: дайте автограф. Я говорю: у меня же руки заняты. Они начинают уговаривать: «Ой, мы вас так любим, так хорошо знаем!» Ну, поставил сумки, что-то подписал, подъезжаю к дому и думаю: телевидение – это все-таки здорово. И зарплату повысили, и слава пришла. Потом смотрю - а кошелька нет. Увели девчонки.
О СОБСТВЕННЫХ КОМПЛЕКСАХ...
– Я тряпка, я не умею отказывать и сам себя за это ненавижу. Деньги в долг даю, когда этого делать не стоит. Или зачем-то соглашаюсь где-то выступить, когда это мне совершенно не нужно. Знаете, я даже купил всем новогоднюю открытку, очень смешную. Там по-английски написано мелкими буквами: «Я стою дорого, я стою дорого. С Новым годом».
– А на экране вы такой решительный, крутой, и никакой рефлексии...
– Это придуманный образ. Мне он, честно говоря, не нравится. Но кому интересно смотреть на трезвого, реалистичного человека, у которого нет эмоций? Хотя в душе, наверное, хочется быть таким мачо. С другой стороны, моя приятельница надо мной хихикает: какой ты мачо, если даже из мужского журнала тебе присылают на тестирование четыре мужских крема, а не какие-нибудь мужественные аксессуары? Если ты мачо, пошли им все это обратно и скажи, чтоб больше не появлялись.
ПЛОХОЕ НАСТРОЕНИЕ...
– У меня делается плохое настроение, если я понимаю, что могут переключить программу. Представляю себя на месте зрителя и думаю: вот момент, когда мне стало бы скучно. Понимаете, у меня бывает по две записи в день, монтаж я не успеваю отслеживать, так что максимум возможного нужно сделать в студии. Поэтому и пикантные вопросы задавать, и просчитывать персонажей, и чуть шокировать людей приходится. Коллеги мне говорят: ты родился на центральном рынке. А я, допустим, прочитал в американской газете, увидел сюжет, и у меня блестят глаза. И вот в студии человек рассказывает, как он посоветовал своему другу пить гормональные таблетки, чтобы выросла грудь и чтобы его не взяли в армию. Потом выходит этот друг – прическа, платье, каблуки – говорит, что его зовут Алена. Он был в военкомате. Прошел медкомиссию, и ему сказали, что он годен к службе. Спрашиваю: и куда вас приписали в таком виде? В воздушно-десантные войска.
Правда, мои приятели, однажды посмотрев программу, позвонили и спросили: ты уже распрощался навсегда с Пулитцеровской премией? Да, я понимаю, за «Большую стирку» я никогда не получу Пулитцеровскую премию, хотя отлично понимаю, что такой передачи у нас раньше не было.
ОТВЕТСТВЕННОСТЬ...
– Разумеется, я ее чувствую. Частично наши редакторы берут на себя эту ответственность за людей, общаются с героями вне съемок. Люди, конечно, встречаются очень трогательные. Из другого мира. Многие хотят стать знаменитыми, и у них нет других шансов попасть на телевидение. Они приходят как в театр, только мы билеты не продаем.
О ПОСЛЕДСТВИЯХ...
– Была у нас программа «Эту свадьбу не забуду никогда». Вы не видели? Там присутствовал Филипп Киркоров. Он перед этим открыл свой сайт и ждал, напишут ли ему что-нибудь. Ему прислали первое сообщение – попросили одолжить лимузин для свадьбы. Человек писал: у меня свадьба назначена на 3 сентября, но невеста сказала, если не будет белого лимузина, то и никакой свадьбы не будет. А 3 сентября – это День города, все лимузины разобраны. И Киркоров одолжил этому незнакомому человеку, жениху, свой лимузин, заочно. Все состоялось. И вот мы на передаче организовали им встречу. (В этом месте Малахов хохочет.) Потом Киркорова завалили просьбами со всей России. Оказалось, что его лимузин нужен и в Томске, и в Новосибирске, он нужен всей России.
О ТРУДНОЙ СУДЬБЕ...
– Вы поняли, почему мы в студии преподнесли даме курицу? Эта пожилая женщина в бальном платье – из «Танцев на грани». Она создала танцевальную группу пенсионеров и рассказывала мне, как трудно найти партнера для танцев и сколько попадается подонков – в первый же вечер тащат в постель. Я ее спрашиваю: и что, каждый мужчина действительно прямо так сразу тащит вас в постель? Она говорит: да, один, правда, сначала пригласил поужинать, купил бутылку водки и отварил полкурицы. Ну вот – мы подарили ей целую курицу.
ЛИЧНОЕ...
– Не думайте, что на телевидении работают самодовольные циники. Мы люди с кучей проблем. Это мясорубка и никакой личной жизни. Одна сотрудница меня спросила: «Что делать? Еще две такие недели – и придется развестись с мужем». Я ответил: тогда лучше уходи с работы. И она ушла. А у оставшихся (у нас тридцать человек в группе) ни у кого нет нормальной семейной жизни. Дети брошенные. Девочка, представляете, пишет маме записку: «Мама, пастирай мне трусы». Ребенок пошел в первый класс, а маму не видит, его мама занята «Большой стиркой».
– Неужели и у вас на личном фронте все безнадежно?
– Да, и у меня. Женщины встречаются в последнее время какие-то очень жесткие. Я таких притягиваю как магнит.
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ СЕКРЕТ...
– Был у меня в студии один интересный мужик лет сорока, официант. Мне кажется, профессии официантов и барменов чем-то схожи с моей (у них просто другая студия). И я спросил этого человека: вот вы столько лет общались с людьми, какой вывод вы для себя сделали? Он сказал: вывод такой – нормальных людей нет. Люди все чокнутые.
НОВАЯ ЖИЗНЬ...
– Я не ропщу на свою жизнь, но вы даже представить себе не можете, как хочется измениться. Мне тридцать лет. В моем возрасте люди обросли семьями, у них по пять детей. Утром иногда даже встать не могу, и прежде чем проснуться, думаю: сегодня я обязан что-то сделать. Потом прихожу на телевидение, и начинается эта сублимация. Сублимация карнавала, праздника. Живу в иллюзорном мире, стараюсь не вспоминать, что половина людей смотрит это все в нетопленых квартирах. Я, наверное, рисую себе, что работаю на американском телевидении, где все прекрасно, все здорово. Может быть, в этом моя беда? Потом передача заканчивается... Тут за углом есть магазин «Калигула», и оттуда в эту кофейню заходят люди из банка. Такие спокойные. Я на них смотрю и думаю: а мог бы я быть таким, излучать спокойствие, уверенность...
– И давно это у вас?
– Давно. Очень хочется покоя. Или вот работать бы в туристическом журнале, ездить, описывать разные красивые места. Или, например, писать путеводитель про лучшие отели мира.
О ДУШЕВНОЙ ЧУТКОСТИ...
– А вас я легко могу представить в какой-нибудь роскошной обстановке. Допустим, на модном курорте, катающейся на горных лыжах...
Это Андрей, видимо, делает мне эдакий не сильно завуалированный комплимент. Хитрец. Конечно, с таким собеседником приятно продолжить разговор. Он все выслушает. И пусть даже это собеседник временами опасный и непредсказуемый, кто сказал, что нужно быть предсказуемым? Важно быть чутким и отзывчивым. Он отзывчивый. Он говорит мне на прощание:
– И если вам надо будет устроить кого-нибудь в «Сербского», вы звоните, не стесняйтесь. |
